Проблема нравственного выбора в романе А.И. Солженицына «В круге первом»

УЧЕБНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА

по дисциплине Литература

ученицы 11 «Б» класса

Кокориной Светланы Сергеевны

Тема:

Проблема нравственного выбора в романе

А.И. Солженицына «В круге первом»

Руководитель: учитель русского языка

и литературы ОУ №205,

к. пед. н. Берестовицкая С.Э.

Рецензент: учитель русского языка и

литературы ОУ №226,

к. пед. н. Сизова М.Б.

Содержание

1. Введение

2. Нравственный выбор − определение понятия

3. Проблема нравственного выбора в русской литературе

4. А.И. Солженицын «В круге первом»: нравственный выбор героев и писателя

5. Список литературы

Введение

«Каждый из нас, в лютые времена или благополучные, каждый день делает маленький или большой выбор» [16] − этот выбор характеризует нас как личностей, и именно по нему о нас судят окружающие.

Мне кажется, что обращаться к писателям, произведения которых помогают лучше понять историю своей страны, необходимо в школьном возрасте. А.И.Солженицын в романе «В круге первом» пишет о событиях, пережитых им самим. Это было время, когда человека как личность ни во что не ставили, обстановка в стране была тяжёлая, и никто не мог защитить человека от тюрьмы и ссылки, даже закон! В то время страна должна была оправиться после Великой Отечественной войны, необходимо было развивать науку и технику, для этого и стали создаваться «шарашки», закрытые НИИ, в которых ничто не могло мешать ученым разрабатывать новые технологии. Очевидно, руководство страны считало, что личная жизнь отвлекает человека от работы, и поэтому отправляло учёных в шарашки. Условия там были нормальные, возможно, даже лучше, чем у их родных, ведь родственников заключенных очень притесняли. «В описании тюрем всегда старались сгущать ужасы. А не ужаснее ли, когда ужаса нет? Когда ужас – в серенькой методичности недель? В том, что забываешь: единственная жизнь, данная тебе на земле, – изломана. И готов это простить, уже простил тупорылым. И мысли твои заняты тем, как с тюремного подноса захватить не серединку, а горбушку, как получить в очередную баню нерваное и немаленькое белье» [1, С.262].

Солженицын на первое место ставит даже не то, в каких условия живет человек, а то, какой выбор он делает в сложившихся обстоятельствах. Для писателя очень важно показать, что, в какую бы трясину ни заносила человека судьба, он всегда должен оставаться Человеком, преданным себе и своим моральным устоям. Нельзя не согласиться, что сейчас эта проблема – проблема нравственного выбора – не менее актуальна.

В 30-40-е годы XX столетия через каторгу прошли многие русские писатели, и это не могло не сказаться на их творчестве, но, пожалуй, Солженицын один из немногих, кто описал те события настолько подробно и правдиво. Его произведения – это наставления будущим поколениям делать свой выбор по совести, каким бы трудным он ни был.

Актуальность романа подтверждает ещё и тот факт, что по нему год назад был снят многосерийный фильм. Я сама посмотрела этот фильм, но только после прочтения романа, и не случайно, фильм действительно снят очень правдиво: полное восстановление условий, в которых жили заключенные, замечательный подбор актеров и неизмененные реплики героев, но все же остается впечатление, что утеряны некоторые нюансы, которые можно передать только на страницах книги.

Разумеется, сразу захотелось с кем-нибудь обсудить сходства и различия фильма и книги, но оказалось, что мои друзья и родственники не читали романа, а фильм смотрели частично. Тогда я решила поискать комментарии к этому фильму в Интернете.

Сразу же я нашла интервью Натальи Солженицыной (жены А.И.Солженицына с представителями телеканала Би-би-си. На вопрос о том, будет ли понятен фильм молодой аудитории и что несут роман и фильм в массовую аудиторию, сегодняшнему зрителю, Наталья Солженицына ответила: «Во-первых, для нашей страны вопрос неизжитый, по-прежнему стоящий очень остро, - это вопрос понимания своей недавней истории. Очень важно, чтобы люди могли увидеть наглядно и ярко, в исполнении прекрасных актеров свою недавнюю историю. Сегодня молодежь с интересом смотрит исторические фильмы - разве ей не будет интересна совсем недавняя история, ведь их деды погибали в ГУЛАГе!

     Но, кроме того, у романа есть и другое измерение, которое не зависит от времени. Это все-таки фильм о выборе. Эту сторону в фильме удалось сохранить.
      И в романе, и в фильме звучит фраза: «Не море топит, а лужа». Она касается сегодня каждого молодого человека. Потому что сделать выбор в экстремальной ситуации в каком-то смысле намного проще. Потому что ясно – что белое, а что черное. Это ситуация моря.
    А в луже не страшно. Никто не боится утонуть в луже – ну, разве что, испачкаться... На самом деле топит лужа, которой ты не опасаешься.
Молодые люди у нас очень неглупые и гораздо более свободные, чем прежде. Они могут сами думать. Я уверена, что они воспримут этот стержень. Нравственное напряжение и моральное измерение фильма они тоже воспримут» [16].

Глеб Панфилов (режиссер сериала «В круге первом») о своих взаимоотношениях с романом Солженицына рассказывает так: «Для меня это больше, чем фильм. Это очень важное и очень большое событие в моей жизни. К этому я шел ни год и ни два, а 30 лет – с того момента, когда мне довелось прочитать роман. Я не без волнения в 2000 году перечитал этот роман. К великой радости, я обнаружил, что он жив, так же содержателен и, увы, актуален. Одним словом, для меня это живая книга о живых людях, о времени, о нашей стране» [16].

Но также были и комментарии простых телезрителей, некоторые из них читали роман, а некоторые нет, но у каждого было своё собственное мнение по поводу фильма. Вот, например, пенсионер Михаил Гришков из города Костанай так отзывается об этом фильме: «По телевизору показывают сериал «В круге первом». Первое желание – выключить, отвернуться. Столь травмирующие сцены полицейского насилия, людской злобы, чиновничьего беспредела, жадности, потери совести и души. Когда всё увиденное начинаешь сопоставлять с нашей жизнью, то вдруг с ужасом думаешь - да ведь это же не о зоне и не о дикой стране ада. Это же о нас. О нашей жизни. Это у нас менты с озверевшими лицами, паханы и братки готовы исполнить любую «заказуху» за пачку баксов. Это же мы, одичавшие от нищеты и бесправия, всё ещё соблюдаем главное правило – «не высовывайся», «не качай права». Терпи, молчи и хлебай всенародный суп без мяса. Терпим полицию, которая становится частью криминального сообщества. Как назвать страну, где большинство людей боятся тех, кто призван нас защищать? Терпим продажные суды и продажных депутатов. Страна продолжает жить по неписаному правилу: «Законы пишутся только для народа, но не для чиновников» [17]. Некий Зофяр Якубов считает, что фильм не правдивый и омрачает историю нашей страны: «Это гимн предательству, поступок же героя Мирнова вообще из области детских сказок, многие факты искажены, краски сгущены до такой степени, что все воспринимается сплошным черным цветом. Зрителю пытаются навязать мысль, что вся наша история при Сталине – это сплошной негатив. Фильм, с моей точки зрения, как и другие подобные, искажающие историю фильмы («Сволочи», «Штрафбат» и др.), предназначен для молодежи, которая, не читая исторической литературы, воспринимает и впитывает как губка все, что было в нашей стране, по подобным пасквилям» [18].

Не могу согласиться с Зофяром Якубовым, потому что подобные книги и фильмы создаются не для того, чтобы навязать людям мысль, что при том или ином правителе люди только страдали и что тогда в жизни людей не было никакой радости, нет, эти книги, скорее, показывают те события, о которых не принято было говорить вслух. Я считаю, что мы имеем право знать о них, чтобы избежать ужаса тех лет в будущем. Скорее всего, эти события обошли стороной Зофяра Якубова и его родных, потому что невозможно рассуждать о творчестве Солженицына столь категорично, если беззаконие того времени коснулось хотя бы одного из твоих знакомых.

На мой взгляд, наиболее глубоко прочувствовала фильм и описала свои ощущения от него телезрительница Анна Качкаева: «В круге первом» по большому счету надо слушать, вникая, не торопясь, не нервничая. И цифры первой сериальной недели показывают, что 15-ти или даже 20-минутный эпизод сложного разговора современный зритель выдерживает, значит, все-таки слышит и все-таки думает, несмотря на неторопливость и на отсутствие интригующих и броских эффектов. Вряд ли работа Глеба Панфилова вызывает сильные эмоции, она требует труда от того, кто не читал текста, а для тех, для кого роман был событием и потрясением, его экранное переложение, возможно, слишком буквально, когда палач слишком карикатурен, а герой слишком идеален. Но Евгений Миронов в роли Нержина виртуозно справляется с идеальностью своего персонажа. Голос Солженицына за кадром удивительно органичен. Пронзительна Инна Чурикова в роли жены инженера Герасимова. Блестяще играет Андрей Смирнов и Роман Мадьянов, один маленькую роль инженера Бабынина, другой ключевую роль могущественного Абакумова. И все это вместе делает телефильм событием. Событием не только и не столько телевизионным, сколько общественным» [19].

Были и другие комментарии к фильму, но я не стала приводить их в своей работе, потому что они не помогли мне в раскрытии темы. Несомненным остаётся одно: фильм посмотрели многие и никто не остался равнодушен, некоторые восхищались этим фильмом, говоря, что это наиболее удачная экранизация литературного произведения, которую они когда-либо смотрели, другие же подвергали критике все, начиная от режиссерской работы и заканчивая актёрским составом. Исходя из этого, могу сделать вывод, что на всех фильм произвел сильное впечатление, хотя и не всегда положительное.

Надо заметить, что А.И. Солженицын своими произведениями продолжает традиции Л.Н. Толстого в осмыслении истории, и очень важно, что в ХХ веке литература вновь стала обращаться к вечным вопросам и находит на них свои ответы.

«Понять Александра Солженицына – значит многое понять в истории уходящего ХХ века. И в первую очередь – нашего российского ХХ века. Этот век отмечен и массовыми освободительными движениями, и массовыми же невиданными репрессиями; бурным научно-техническим прогрессом и одновременно – ужасающим бессилием человека перед лицом обстоятельств; высокими словами о справедливости, братстве и счастье – и забвением нравственных всечеловеческих ценностей. Подобно гигантам Средневековья, писатель старается собрать воедино и воссоздать доселе разъятую картину мира. И прочертить перспективы будущего» - пишет критик Л.Келер [20].

Естественно желание порядочных людей жить и работать честно, но в нынешних российских обстоятельствах это желание трудно реализуемо. Призыв А.И. Солженицына «жить не по лжи» не потерял актуальности, хотя ложь и приобрела новые формы.

Для меня было очень познавательным чтение романа Солженицына «В круге первом», потому что события, описываемые в романе, – это история нашей страны. Я надеюсь, что мне никогда не придётся пройти через то, что пережили герои этого романа, потому что эти события давно ушли в прошлое, многое изменилось в нашей жизни, но люди остались теми же и проблема нравственного выбора сегодня так же актуальна. Я настаиваю на том, что творчество Солженицына нужно изучать в школе! Оно настолько многообразно, неисчерпаемо, глубоко и при внешней простоте необычайно сложно, что требует внимательного и вдумчивого подхода, серьезного и глубокого осмысления, которое только еще начинается в современном литературоведении.

Цель моей работы – исследовать, как раскрывается проблема нравственного выбора в романе А.И. Солженицына «В круге первом».

Я поставила перед собой следующие задачи:

- с помощью специальной литературы определить понятия «выбор», «нравственность», «нравственный выбор»;

- проанализировать, как решается проблема нравственного выбора в произведениях русских классиков, чьи традиции продолжает Солженицын;

- понять, какой нравственный выбор делают герои романа «В круге первом», чем обусловлен этот выбор и какова позиция автора.

Нравственный выбор − определение понятия

В начале исследовательской работы мне необходимо было обратиться к справочной литературе, для того чтобы определить понятие «нравственный выбор». В Российской национальной библиотеке я нашла около 15 философских словарей разных авторов и годов выпуска и обнаружила, что в них не содержится толкование этого понятия, однако существуют различные трактовки понятия «нравственность».

1. В Философском энциклопедическом словаре 1989г. авторы не дают толкования самого понятия «нравственность», но ссылаются на синонимичность понятий «нравственности» и «морали»: «Мораль, нравственность − один из основных способов нормативной регуляции действий человека в обществе; особая форма общественного сознания и вид общественных отношений (моральные отношения); предмет специального изучения этики. Мораль регулирует поведение и сознание человека во всех сферах общественной жизни – в труде, в быту, в политике, в науке, в семейных, личных, внутригрупповых, межклассовых и международных отношениях, а также в его отношениях с природой… В морали оцениваются не только практические действия людей, но и их мотивы, побуждения и намерения. В связи с этим в моральной регуляции важна способность личности самостоятельно определять и направлять свою линию поведения в обществе и без повседневного внешнего контроля (отсюда же такие понятия, как совесть, чувство достоинства и чести)». [6]

2. Философский словарь 1997г. не даёт толкования понятия «нравственность», но толкует слово «нравы»: «Нравы – обычаи, имеющие нравственное значение. Понятие нравов характеризует все формы поведения людей, которые бытуют в данном обществе и могут быть подвергнуты нравственной оценке». В этом же словаре приводятся суждения мыслителей на эту тему: «Нравственность – это разум воли» (Георг Гегель); «Нравственность должна выступать в форме красоты» (Георг Гегель); «Когда же мы имеем дело с моральной концепцией, мы можем сопоставить выводы из неё только с нашей совестью. И если вердикт эксперимента от нас на зависит, то вердикт совести зависит» (Кари Поппер) [13].

3. Философский энциклопедический словарь 1997г.: «Нравственность – один из самых важных и существенных факторов общественной жизни, общественного развития и исторического прогресса; мораль заключается в добровольном самодеятельном согласовании чувств, стремления и действий членов общества с чувствами, стремлениями и действиями сограждан, их интересом и достоинством, всего общества в целом. Добровольность и самодеятельность согласования отличают всякое явление нравственности» [7].

4. В философском словаре 2003г. авторы ссылаются на слова Канта о том, что нравственность является «некоторой ощущаемой зависимостью частной воли от общей» [12].

5. Словарь философских терминов 2005г.: «Нравственность – синоним понятия «моральность»… Гегель под моралью понимал сферу субъективной свободы духа, стремящегося к целому. Под Н. он понимал более высокое общественное состояние в развитии нравов, в котором поведение людей подчиняется совершенной традиции. Такое подчинение, с точки зрения Гегеля, придает большую обязательность поведению, позволяет преодолеть субъективизм в мотивации, способный привести к ошибочным решениям» [10].

Далее мне было необходимо разобраться в значении слова «выбор», но я нашла только одно его толкование: Философский энциклопедический словарь 1989г. не дает понятия выбор, но предлагает нам посмотреть сходные по значению слова «свобода» и «свобода воли»: «Свобода воли − философское понятие, обозначающее самоопределяемость человека в своих действиях. Ожесточённые споры, ведущиеся со времен Сократа вокруг С.В. (подчинена ли воля чему-то вне ее, либо самополагаема), вызваны особой жизненной значимостью этой проблемы, её центр. положением в представлениях о личности, как о субъекте нравств. и творч. деятельности; от решения её зависит признание ответственности человека за свои поступки. Если каждое действие строго определено и не может быть иным, чем оно есть, то его нельзя вменить в вину или поставить в заслугу. Но, с др. стороны, представления о воле как ничем заранее не обусловленной «конечной причине» морального действия предполагает разрыв причинного ряда явлений, что противоречит потребности научн. объяснения” [20].

Также в Российской национальной библиотеке были философские словари, в которых не давалось толкование ни одного из этих понятий. Это философский словарь Владимира Соловьева 1997г. [4] , словарь философских понятий и терминов 1999г. [8], философский словарь 2000г. [2],философский словарь терминов 2001г. [9], философский словарь 2004г. [3]. Думаю, каждый автор старается донести до читателя свой жизненный опыт и мысли, и совсем не обязательно, что каждый из них должен рассуждать на тему нравственного выбора, тем более что эта тема слишком частная, ведь нравственный выбор − это лишь один из разновидностей выборов вообще. Объем каждого словаря не безграничен, и автор выбирает лишь те понятия, трактовка которых будет интересна и полезна другим людям.

Ознакомившись со всеми вышеперечисленными словарями, я выяснила,

что авторы этих словарей не разграничивают понятия «нравственность» и «мораль», и я считаю, что это не совсем правильно. Мораль – это нормы поведения установленные в обществе на данный исторический период, в отличие от нравственности, которая диктуется нам внутренним голосом. Эти два понятия порой могут противоречить друг другу. Как, например, в сталинский период правления в стране было заведено доносить на инакомыслящих, но написать донос на человека, тем более близкого, противоречило понятиям нравственности. «Нравственность, - пишет русский философ первой половины ХХ века С.И. Гессен, - есть чистое долженствование. Принудить человека быть нравственным, как его можно принудить исполнить веление права, обычая или общественной морали, нельзя. Только добровольно подчиняясь предстоящему перед ним его долгу, может человек исполнить веление нравственности. В этом смысле нравственность автономна: она есть подчинение закону, который человек сам на себя возложил» [21, С.90].

Мы постоянно совершаем выбор, начиная оттого, что нам делать, где нам жить, с кем общаться, а с кем нет, и заканчивая выбором, связанным со смыслом жизни. В любом случае, какой бы выбор мы ни совершали, следует помнить, что за каждый поступок придется отвечать перед собой, окружающими и Богом.

Тема нравственного выбора в русской литературе

Чтобы ещё раз подчеркнуть актуальность выбранной мною темы, я бы хотела заметить, что тема нравственного выбора затрагивалась во многих произведениях русской литературы, начиная со «Слова о полку Игореве», где князь Игорь решает, несмотря на солнечное затмение и предостережения соратников, ехать на битву с половцами.

Нравственный выбор совершают и герои А.С.Пушкина. Евгений Онегин, стремясь подразнить друга, ухаживает за невестой Ленского. Ленский в пылу ревности вызывает его на дуэль, чтобы, как ему кажется, отстоять честь Ольги. После этого Онегин оказывается перед очень непростым выбором: с одной стороны, - дружба, с другой, - мнение света, который осудил бы его отказ от дуэли. Евгений Онегин соглашается на поединок. Ленский погибает.

Татьяна влюбляется в Евгения Онегина. Эту любовь она проносит через всю жизнь, но пожертвовать счастьем мужа для любимого человека она не может. Татьяна объясняет свой отказ Евгению Онегину так:

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна.

Маша Троекурова при встрече с Дубровским не соглашается сбежать вместе с ним, так как уже дала обещание хранить верность другому; Петруша Гринев, невзирая на смертельную опасность, не присоединяется к мятежникам во главе с Пугачевым и вступается за осиротевшую Машу Миронову и др.

Катерина, героиня пьесы А.Н.Островского «Гроза», не смогла пойти на компромисс со своей совестью и сохранила свой собственный мир, отличный от остального, однако она понимает, что, полюбив Бориса, нарушила нравственный закон, чувствует свой грех и не может жить с ним. Катерина кается в своём грехе, и это покаяние − её нравственная победа над «темным царством».

Родион Раскольников в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» решает преступить черту, заглушить в себе совесть и убить человека лишь для подтверждения своей теории, по которой все люди делятся на «сильных личностей» и «тварей дрожащих», неспособных переступить допустимую нравственную границу, тех, кого можно уничтожать для достижения великих целей “право имеющих”. Но в итоге, нарушив нравственные устои, он терзается и отчаянно пытается найти выход из сложившихся обстоятельств. Родион Раскольников совершил преступление ради будущих добрых начинаний, но это преступление причинило ему только страдания.

Те же проблемы решают и герои романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Автор описывает события тридцатых годов нашего века и библейских времен. Оказывается, что люди разных эпох заняты поисками своей истины и борьбой за нее.

В далеком Ершалаиме, во дворце прокуратора Иудеи Понтия Пилата решается судьба человека, по имени Иешуа. Прокуратор убежден в его невиновности. Он пытается спасти новоявленного «пророка», но тот не понимает намеков прокуратора. Из-за боязни погубить собственную карьеру, а возможно, и жизнь, Пилат идет против своих убеждений и совести. Иешуа казнен. Прокуратору никогда не будет покоя — он понимает, что Иешуа был прав.

Одновременно с этим в Москве уже в тридцатые года XX века Маргарита отчаянно пытается спасти Мастера и идет ради этого на сделку с дьяволом, соглашается быть королевой на Великом балу полнолуния. Когда же все испытания позади и Воланд просит её назвать любое свое желание, она вдруг вспоминает о несчастной Фриде, убившей своего ребенка, и просит за нее. Совершая этот благородный выбор, Маргарита отказывается от своего счастья, ведь она не знает, что ей позволят еще одну просьбу.

Булгаков показывает нам, что каждое поколение людей решает для себя нравственные проблемы и в любой ситуации следует поступать по совести, не предавая себя и близких тебе людей.

Таким образом, мы видим, что Солженицын продолжает традиции русской литературы в осмыслении темы нравственного выбора.

Для моего исследования необходимо было познакомиться с критической литературой, посвященной роману «В круге первом», и начала я с периодических изданий. Оказалось, что к этому роману обращались не раз журналы «Московские новости», «Русская мысль», «Дон», «Звезда», «Слово», «Литературное обозрение» и «Дружба народов» в период. Одни авторы писали о непростой жизни Солженицына, его противостоянии социалистической власти и о трудном пути его романа, другие рассматривали композицию романа и его стилистическую окраску, однако никто из критиков не анализировал проблему нравственного выбора как основную в романе.

А.И. Солженицын «В круге первом»: нравственный выбор героев и писателя

В период правления Сталина в России происходило огромное количество репрессий, поэтому нельзя в точности сказать, сколько людей было посажено законно, а сколько сломленных судеб было принесено в жертву государству. Больше всего поражает, что многих людей ссылали после фронта, людей, сражавшихся за свою страну, отправляли миллионами в лучшем случае в шарашки, а в худшем - в лагеря. Попавших туда старались максимально отдалить от семьи, и даже редкие встречи с родственниками проходили под пристальным взглядом надзирателя, членов семьи заключенного всюду преследовало клеймо позора, их даже могли уволить с работы только из-за родственной связи с зеком. Такая обстановка вынуждала заключённых скрывать информацию о своей семье, а родственников порой даже отрекаться от близкого человека.

В человеке старались уничтожить индивидуальность, заставить думать только о благополучии страны. Можно ли оправдывать цель любыми средствами? Пожалуй, это главный вопрос, поставленный самим автором. Он описывает ситуации, в которых человеку предлагают свободу в обмен на заключение других.

Читая роман А.И.Солженицына «В круге первом», каждый человек узнает для себя очень много важных вещей. Во-первых, конечно, мы знакомимся с обстановкой, царящей в то время не только в стенах шарашки, но и во всей стране − этот роман открывает нам историю России с новой стороны, думаю, что даже люди, помнящие те времена, узнали много нового со страниц этого романа, так как говорить об этих событиях тогда запрещалось. Спускаясь вместе с автором вниз по ступеням ада, мы узнаем лагерную жизнь во всех реальных подробностях, описанных человеком, который пережил это. Многие герои романа − умные и образованные люди, нам интересно следить за ходом их мыслей в постоянных спорах. Злодеи же у Солженицына такие же обычные люди, что и первые, просто в момент выбора они пошли на поводу у алчности и страха перед вышестоящими, поэтому теперь им приходится постоянно прогибаться и делать то, что им велят, без промедления. Это повиновение снимает с них самих всякую ответственность и позволяет думать, что они живут ради великого дела, одновременно с этим система сковывает их, так как в любой момент они могут лишиться всех своих материальных благ.

Надо заметить, что этот роман имеет довольно интересную композиционную особенность: все действия, затрагивающие множество лиц, происходят в течение трех дней, этот принцип временного сжатия объяснен самим Солженицыным. Размышляя о Марфинской шарашке, своего рода научно-исследовательском институте, где живут и работают заключенные «враги народа», писатель вспоминал: «Я там жил три года. Описывать эти три года? Вяло, надо уплотнять. Очевидно, страсть к такому уплотнению сидит и во мне, не только в материале. Я уплотнил — там, пишут, четыре дня или даже пять, — ничего подобного, там даже нет трех полных суток, от вечера субботы до дня вторника. Мне потом неуютно, если у меня просторно слишком. Да может быть, и привычка к камерной жизни такова. В романе я не могу, если у меня материал слишком свободно располагается» [5, С.73].

Практически каждый из героев Солженицына совершает нравственный выбор. Лагерная жизнь, отнявшая у них семейное счастье, только закалила их характеры, и теперь они совершают свой выбор, практически не раздумывая. Бобынин в разговоре с Абакумовым ведет себя очень вольно и открыто рассуждает на тему свободы человека. Он говорит: «Свободу вы у меня давно отняли, а вернуть её не в ваших силах, ибо её нет у вас самих. Лет мне отроду сорок два, сроку вы мне отсыпали двадцать пять, на каторге я уже был, в номерах ходил, и в наручниках, и с собаками, и в бригаде усиленного режима — чем ещё можете вы мне угрозить? Чего еще лишить? ... Вообще, поймите и передайте там, кому надо выше, что вы сильны лишь постольку, поскольку отбираете у людей не все. Но человек, у которого вы отобрали все, — уже не подвластен вам, он снова свободен”. Руська Доронин тоже делает свой нравственный выбор: он начинает «подыгрывать» системе, соглашается быть стукачом, но на самом деле и на минуту не отказывается от своих принципов. Стать стукачом – значит заслужить доверие начальства и укрепить своё положение на шарашке, с другой стороны, вести такую сложную игру, на которую решается Руська, очень опасно и последствия разоблачения могут быть очень плачевным. Солженицын пишет, что Руська “утомился от бездеятельности”. Он действительно еще юн, к тому же ему присущ дух авантюриста. Руська действовал очень последовательно, и поэтому, выйдя из кабинета майора Шишкина, он направился к самым влиятельным зэкам, исповедовался им и уверил, что поступил так лишь на благо всем заключенным. Он разоблачает стукачей изнутри, а также передает начальству те сведения, которые хотели передать сами заключенные. Но вскоре все обнаружилось, и его вместе с Нержиным посылают по этапу.

Солженицын рассказывает о жизни своих героев и дает возможность нам поразмышлять над их судьбой и выбором. Он не уравнивает между собой людей, служащих системе, давая нам понять, что и среди них тоже есть разные люди, многие из них достойны сочувствия. Так, автор описывает талантливого учёного Яконова, стремящегося удержаться на плаву и не пострадать снова от системы. Солженицын пытается донести до нас, что не стоит судить людей, в которых страх пересилил совесть. Их рассудит сама жизнь.

Завязкой романа является звонок Иннокентия Володина в американское посольство с сообщением о том, что советский разведчик Георгий Коваль получит в магазине радиодеталей в Нью-Йорке важные технологические подробности производства атомной бомбы. Этот звонок не производит никакого впечатления на атташе американского посольства, зато завязывает тугой узел вокруг Иннокентия, потому что, когда он произнес в трубку слова атомная бомба, в 194-й комнате XI отдела 6-ого управления МГБ включился на запись магнитофон и записал отрывок этого разговора. Затем эту запись отправляют в исследовательскую лабораторию Марфинской шарашки, где высококлассные физики и математики пытаются определить по магнитофонной ленте звонившего. «Иннокентий», т.е. «невинный», появляется в московском мире романа со своим судом совести, словно с луны свалившийся, а точнее, приезжает из-за границы…» [19]. Иннокентий меняется на протяжении всего романа, дома он боится каждого звонка, на улицах с опаской косится на прохожих, едет в деревню к дяде, чтобы разобраться в себе и в том, правильно ли он поступил. Он находит дневник своей матери и читает: «Что же дороже всего в мире? – Оказывается, сознавать, что ты не участвуешь в несправедливостях. Они сильней тебя, они были и будут, но пусть не через тебя». Эти строчки помогли Володину посмотреть на свой поступок с новой стороны. Он понимает, что система не только старается задавить человека, но и заставляет его действительно чувствовать себя в чем-то виновным.

Мне кажется, что мотивы Володина абсолютно бескорыстны. У него ведь был шанс продать информацию достаточно дорого и без столь высокого риска, предложив её в тот момент, когда окажется за границей, но он этого не делает. Думаю, Володин не является непосредственным борцом против сталинской государственной системы. Однако он искренне желает предотвратить попадание атомной бомбы в руки Сталина, и его поступки продиктованы не минутным порывом, а долгими внутренними размышлениями.

В результате действий Володина в тюрьму посадили не его одного, а ещё и вовсе неповинного человека, который, по мысли начальства, тоже мог совершить звонок в посольство с этим сообщением. Финал романа рассказывает нам о том, как началось пребывание Иннокентия в тюрьме. Мы видим, как из человека выбивают всякую волю и индивидуальность, вынуждают беспрекословно подчиняться тупым указаниям надзирателей. Это позволяет нам до конца понять систему, которая долгие годы держала героев романа и самого Солженицына за решёткой.

Основным разработчиком аппарата являлся Лев Рубин. Он прекрасно понимал, что работает на тех, кто посадил его в тюрьму, «не снеся его талантливости и честности. Именно такие же хряки, только из главной военной прокуратуры, за четыре года бросили в корзину десяток жалоб-воплей Рубина о том, что он невиновен…»[1, С.257], но, несмотря на все это, он верил, что «надо стать выше своей несчастной судьбы! Спасать – идею. Спасать – знамя. Служить передовому строю…»[1, С.257], для него это было не просто задание МГБ, а шанс сделать, наконец, что-то стоящее: «Рубин курил, жуя и сдавливая мундштук папиросы. Его переполняло, разрывало. Разжалованный, обесчещенный — вот понадобился и он! Вот и ему сейчас доведется посильно поработать на старуху-историю. Он снова — в строю! Он снова — на защите мировой революции!» [1, С.256].

Рубин соглашается участвовать в разработках и сотрудничать с теми, кто посадил его и других людей за колючую проволоку не из-за боязни перед вышестоящими, а из идейных соображений. Во всех философских спорах Рубин остается верен марксистским идеям и коммунизму, думаю, что он просто перестал видеть мир таким, кокой он есть на самом деле, из-за своих убеждений. По сути, он предал многих людей, которые впоследствии, с помощью его изобретения, попадут, как и он, за решётку. Но он согласился на это ради коммунизма! Думаю, он просто запутался и перестал видеть другую, оборотную, строну реальности. Многие люди, слепо стремясь к какой-то цели, не замечают, через что и кого им приходится переступать, - такими людьми легко манипулировать, если внушить, что все это ради общего и великого дела. К сожалению, Рубин оказался именно таким человеком и поэтому согласился сотрудничать с органами.

В шарашке собраны ученые умы, и поэтому между ними постоянно происходят споры о решении серьёзных идеологических и философских проблем. Эти споры позволяют нам понять жизненную позицию каждого героя, его жизненные стремления.

Постоянный оппонент Рубина Сологдин, наоборот, является противником советской власти и большевиков. Сологдин − талантливый инженер, перед ним встает выбор: прогнуться перед столь ненавистной властью или сохранить собственное достоинство и не поддаться провокации. Он после колебаний всё же решается отдать в руки палачей своё изобретение – «шифратор». Он делает это ради досрочного освобождения. Но для того чтобы разобраться, почему же он это сделал и отступил от принципов, обратимся к тексту. В споре с Рубиным Сологдин заявляет, что народ для него – это «общее обозначения совокупности серых, грубых существ, беспросветно тянущих упряжку, в которую они впряжены рождением и из которой их освобождает только смерть» [1, С.506]. В размышлениях о том, стоит ли участвовать в разработке «шифратора», необходимого Сталину, или же отказаться и на долгие годы остаться в лагере, Сологдин приходит к выводу, что не достоин «этот обезбожевший народ» его жертв: «Еще сто и еще двести лет этот народ будет доволен своим корытом – для кого же жертвовать факелом мысли?» [1, С.578].

Однако нельзя говорить, что Рубин и Сологдин сдались или поддались власти, что они перестали бороться. Нет, они герои-идеологи и действуют во имя своих целей. Целью Рубина является процветание коммунизма, и он считает, что, приняв участие в разработке шифратора, сможет поучаствовать в истории своей страны и доказать тем самым, что он еще на что-то способен. Сологдин же ни к чему не стремится, он просто не видит причин жертвовать собой. Люди для него недостойные создания, они сами не умеют и не хотят бороться за свое счастье и жизнь, и поэтому он не обязан жертвовать собой ради них.

Следующий герой, столкнувшийся с выбором – свобода или предательство – это Герасимович.

Илларион Павлович Герасимович познакомился со своей будущей женой Наташей в Ленинграде, когда ей не было ещё восемнадцати лет. В тот год его впервые арестовали…

«Началом своей инженерной работы Илларион Павлович застал то время, когда слово «инженер» равнялось слову «враг» и когда пролетарской славой было подозревать в инженере – вредителя. А тут ещё воспитание заставляло молодого Герасимовича кому надо и кому не надо предупредительно кланяться и говорить «извините, пожалуйста» очень мягким голосом. А на собраниях он лишался голоса совсем и сидел мышкой. Он сам не понимал, до чего он всех раздражал. Но как не прикладывай дела, едва-едва натянули на пять лет. И на Амуре сейчас же расконвоировали» [1, С.290]. Однако, выйдя из тюрьмы, Герасимович стал уже совсем другим человеком, он «перестал раскланиваться и перестал частить «извините». Его всё время попрекали прошлым, там увольняли, там зачисляли на должность не по образованию – и они ездили с места на место, бедствовали, потеряли дочь, потеряли сына. И, уже на все махнув рукой, рискнули вернуться в Ленинград»[1, 291].

А там, в осажденном городе, инженеры были высокооплачиваемы и очень нужны. Ещё до конца блокады Иллариона вновь арестовали «за намерение изменить родине». Рассуждения были просты: Герасимович, в прошлом лагерник, приехал в Ленинград в начале войны, значит, пытался попасть к немцам. Судьба Герасимовича в полной мере отражает остановку, творившуюся в стране в сталинский период. Никого не волновала жизнь каждого человека в отдельности, никто не пытался разобраться в истинном положении вещей, ситуация была проста и понятна: лучше посадить невинного, чем угадить в тюрьму самому.

Солженицын описывает нам встречу Герасимовича с женой. Герасимович видит, как постарела его Наташа, что одета она в довоенную шубку, которая давно проносилась, но, несмотря на это, он по-прежнему любит эту женщину, ведь она «единственная на земле, составляющая половину его самого». Он чувствовал свою вину перед ней, ведь «над ней тяготел несчастный жребий всех жён политических заключенных, то есть жён врагов народа: к кому б они ни обращались, куда б ни приходили, где известно было их безудачливое замужество – они как бы влачили за собой несмываемый позор мужей, в глазах всех они как бы делили тяжесть вины того чёрного злодея, кому однажды неосторожно вверили свою судьбу. И женщины начинали ощущать себя действительно виновными, какими сами враги народа – их обтерпевшиеся мужья, напротив, себя не чувствовали» [1, С.207].

Наталья Павловна рассматривала мужа, его костюм, галстук, лицо без морщин, и ей казалось, что не он, а она сидела в тюрьме. Он не знает, что его жену уволили с работы из-за родства с ним, но догадывается, что живется ей плохо. Наталья Павловна пришла на встречу с мужем в надежде, что он тут же решит все её проблемы или сообщит, что его скоро досрочно выпустят. Но правда сурова, и ему остается сидеть ещё три года. В конце свидания Наташа уже бьётся в истерике, потому что не видит никакого просвета в своей жизни: «Ты живешь среди друзей! – обвиняет она Иллариона.- Ты занимаешься своей любимой работой! Тебя не водят в комнаты за черной кожей! А я – уволена! Мне не на что больше жить! Меня никуда не примут! Я не могу! Я больше не в силах! Я больше не проживу ни одного месяца! месяца! Мне – лучше умереть! … Ну, изобрети им что-нибудь, чтоб они отвязались! Да у тебя есть что-нибудь и сейчас! Спаси меня! Спа-си ме-ня!!» [1, С.294].

И в скором времени Герасимовичу действительно подворачивается такой случай. На следующий день его вызывают в кабинет Яконова, где Яконов и Осколупов предлагают ему изобрести ночной фотоаппарат на ультрафиолетовых лучах, чтоб «ночью вот на улице сфотографировать человека, с кем он идет, а он бы и до смерти не знал, или простой фотоаппаратик, только такой манёхонький, чтоб его в дверные косяки вделывать. И он бы автоматически, как только дверь открывается, фотографировал бы, кто через дверь проходит…»[1, С.647]. В этот момент он вспомнил Наташу, подругу всей его жизни, которая ждала его второй срок. Вспомнил глубокое отчаяние, которым она была пропитана, но переступить через многих ни в чем не повинных людей, которые, возможно, пострадают от этого изобретения, было не в его силах: «Нет! Это не по моей специальности! – звеняще пискнул он. – Сажать людей в тюрьму – не по моей специальности! Я - не ловец человеков! Довольно, что нас посадили…»[1, С.648].

Герасимович считает, что душа каждого зэка, в отличие от вольняшек, бессмертна, возможно, так считает и сам Солженицын. Он мечтает о разумно устроенном мире и обществе, а существующую систему хочет разрушить путем отказа от сотрудничества с ней. В дальнейшем, уже в реальности, эта идея выльется в знаменитый призыв «жить не по лжи». Думаю, главная трагедия людей типа Герасимовича не в том, что их посадили, а в том, что лагерная жизнь расколола их духовно, основной интерес читателя вызывают именно их внутренние переживания, а не события, происходящие с героями.

Илларион Павлович сделал очень трудный выбор, по сути, он обрек этим Наташу, а вместе с ней и себя, потому что не будет ему без неё жизни. Но совесть у него будет чиста, поскольку он не поступился своими принципам и выбрал правду, хотя и жестокую.

Думаю ужасно, если человека, рожденного для любви, свободы, счастья, семьи отрывают от всего этого и засылают в тюрьму, ещё хуже – в Сибирь. В романе явно просматривается идея о том, что «народ» - это и есть зэки, значит, для того чтобы стать частью «народа», необходимо пройти все трудности лагерной жизни. Возможно, некоторые герои романа неосознанно сами стремились в тюрьму, потому что именно там можно было стать по-настоящему свободным и найти душевное спокойствие. Думаю, одним из таких героев является Нержин, его привлекает шарашечная жизнь и, даже сознавая, что некоторые действия могут усугубить его положение, он не пытается ничего изменить. Нержин − мужчина средних лет, «русые волосы его, с распадом на бока, были густы, но уже легли венчики морщин у глаз, у губ и продольные бороздки на лбу. Кожа лица, чувствительная к недостаче свежего воздуха, имела оттенок вялый. Особенно же старила его скупость в движениях – та мудрая скупость, какой природа хранит иссякающие в лагере силы арестанта» [1, С.33]. Так же, как и у Герасимовича, история Нержина начинается с рассказа о его жене: «Надя и Глеб жили вместе один единственный год. Это был год – на бегу с портфелями. И он, и она учились на пятом курсе, писали курсовые работы, сдавали государственные экзамены. Потом сразу пришла война. И вот у кого-то бегают смешные коротконогие малыши. А у них нет…»[1, С.261]. Нержин уже долгое время не видел Нади, потому что для этого пришлось бы раскрыть место её жительства и работы, а это привело бы в лучшем случае к постоянным выговорам от начальства, а в худшем − к её увольнению. Но однажды, когда Надя ехала домой после работы, она увидела подполковника Климентьева, которого она уже встречала на свиданиях в Таганке. Она знала, что теперь он непосредственный начальник её Глеба, и, решившись на столь отчаянный поступок, она направилась к нему и прямо спросила, почему уже целый год не было свидания с мужем. Надя этим поступком очень смутила Климентьева, и он даже попытался осторожно, за рукав, посадить её на место. Их встреча была неожиданна, ведь «неделю назад из Тюремного Управления МГБ пришло между другими разрешение зэ-ка Нержину на свидание с женой в воскресенье двадцать пятого декабря тысяча девятьсот сорок девятого года в Лефортовской тюрьме. Но при этом было примечание, что по адресу «до востребования», как просил заключенный, посылать жене извещение о свидании запрещается» [1, С.208]. Нержина тогда вызывали и спрашивали адрес его жены, но он сказал, что не знает. «Нержин, конечно, знал, но не хотел сказать, и ясно было, почему не хотел – по тому самому, почему Тюремное управление не разрешало адресов «до востребования»: извещение о свидании посылалось открыткой. Там писалось: «Вам разрешено свидание с вашим мужем в такой-то тюрьме». Мало того, что адрес жены регистрировался в МГБ – министерство добивалось, чтобы меньше было охотниц получать эти открытки, чтоб о жёнах врагов народа было известно всем их соседям, чтобы такие жёны были выявлены, изолированы и вокруг них было создано здоровое общественное мнение. Жёны именно этого и боялись». У жены Нержина и фамилия-то была другая, значит, она скрывалась от МГБ. Климентьев сказал тогда Нержину, что, значит, свидания не будет, и не послал извещения.

Он объяснил Наде сложившуюся ситуацию и посоветовал сообщить её адрес, на это она ответила, что скоро переезжает и адреса у неё сейчас нет. Подполковник смотрел на эту женщину с «просящим, горящим, невменяемым взглядом», помнил о том, что в сейфе спецтюрьмы лежит бумага «Постановления об укреплении тыла», исходя из которой вскоре будет нанесен новый удар по родственникам, уклонявшимся от дачи адресов, следовательно, если эта женщина на днях не даст адреса, возможно, не увидит своего мужа никогда. «Если же сейчас сказать ей, то формально извещения не посылалось, в книге оно не регистрировалось, а она как бы сама пришла в Лефортово наугад» [1, С.208].

Эти мысли быстро пронеслись в голове у Климентьева. С одной стороны, только что он нашёл способ, как этой женщине увидеться со своим мужем, возможно, в последний раз, а с другой, глупая мягкость могла повредить ему самому, тем более что он хорошо знал, что некоторые «люди не умеют молчать даже для собственного спасения». Однако, несмотря на это, Климентьев сказал женщине: «Свидание вам разрешено. Завтра к десяти часам утра приезжайте…» [1, С.210].

Это и был нравственный выбор подполковника Климентьева. Он ведь мог подумать прежде всего о себе и не помогать совершенно незнакомой ему женщине. Затем, возможно, он и пожалел о своём выборе и упрекнул себя в излишней уступчивости, но это был его выбор в данный момент.

Нержин узнал о своём свидании после долгого томления в коридоре штаба тюрьмы. Это был словно яркий луч солнца, пробившийся сквозь томящие сумерки повседневности. Нержин как мальчишка побежал в комнату и начал готовить к «выходу» свой «маскарадный» костюм. Когда-то давно шарашечные зэки всё время ходили в хороших костюмах и пальто. Теперь же для удобства охраны их переодели в одинаковые синие комбинезоны, чтобы легче было отличать зэков от вольняшек. На свидания же тюремное начальство заставляло переодеваться, давая чьи-то неновые рубашки и костюмы, создавая тем самым внешнюю атмосферу благополучия.

На свидание в тот день ехали семь человек, включая Герасимовича и Нержина. Их всех собрали в одной комнате и сообщили, что теперь свидания будут проходить под еще большим контролем надзирателей: запрещаются рукопожатия и поцелуи. Негодованию заключенных не было границ: «Раз в год видимся…»[1, С.253] – хрипло выкрикнул Нержин и тут же замолчал, его свидание было полузаконным, и Климентьеву ничего не стоило лишить его этой последней спасательной ниточки. Тем более, что теперь главным было лишь то, что скоро, совсем скоро он увидит свою жену. Автобус отвез семерых заключенных на место, где проходило свидание. В Лефортово каждого заключенного посадили в отдельную камеру и оставили там дожидаться под пристальным взором надзирателя. И вот вошла она, такая родная и такая близкая. Нельзя было высказать за полчаса всего, что накопилось за время разлуки. Оказалось, что Надя уже не числится в аспирантах, до сих пор не защитила диссертацию, ей давно не платят стипендию и живет она на одну зарплату, а работает она сейчас в том же университете. Надя рассказала, что даже в университете всю науку засекречивают, а это означает, что придется всем заполнять ещё более подробные анкеты о муже, родственниках. А если она напишет там «муж осужден по пятьдесят восьмой статье», то ей не только работать в университете, но и защитить диссертацию не дадут. Поэтому очень робко и как бы невзначай Надя напомнила Глебу, что раньше он предлагал ей развод. В этом случае она могла бы писать в анкете «разведена», и тогда не обязательно было указывать фамилию бывшего мужа. Когда-то Глеб действительно настаивал на разводе, но «сейчас дрогнул. И только тут заметил, что обручального кольца, с которым она никогда не расставалась, на её пальце нет». Наде, конечно, он не стал говорить о своих размышлениях и ответил, что согласен. И тут же напомнил ей, что, возможно, это будет не последний срок в его жизни и «всё может повториться по спирали. История богата примерами»[1, С.286]. Но Глеб не понимал, «что жена продолжала и теперь, как и вначале, изощрённо, методично отсчитывать дни и недели до срока. Для него его срок был – светлая холодная бесконечность, для неё же – оставалось двести шестьдесят четыре недели, шестьдесят один месяц, пять лет с небольшим – уже гораздо меньше, чем прошло с тех пор, как он ушёл на войну и не вернулся» [1, С.286]. Он не понимал этого и ещё раз уже чуть уверенней сказал: «Делай во всём, как тебе лучше» [1, С.288]. Свидание подходило к концу, а они так толком ни о чём не поговорили. Уже в дверях показался Климентьев и сказал, что пора кончать. «Муж и жена поднялись разом и теперь, уде не рискуя, что свидание отнимут, Глеб через маленький столик охватил Надю за тонкую шею и впился в мягкие губы, которые совсем забыл. Он не надеялся быть в Москве ещё через год, чтобы их ещё раз целовать»[1, С.288].

Нержину, как и многим заключенным шарашки, не раз предлагали свободу в обмен за работу на сверхсекретных объектах. В первый раз Яконов устроил встречу Нержина с Вернёвым, бывшим преподавателем Глеба в университете, который предлагал Нержину место в отделе по систематизации криптографическо-шифровальной работы. Нержин − математик, тем более бывший студент Вернёва, подававший когда-то такие большие надежды. Глеб, никак не мог понять, как этот человек попал в ведомство? «!Почему ушел из Университета?.. Да направили… И нельзя было отказаться?.. Да отказаться можно было, но… Тут и ставки двойные… Есть детишки?.. Четверо» [1, С.58].

Нержин плохо понимал, что говорит Вернёв, потому что грустно было осознавать, что даже такие люди поддаются системе, перестают бороться. И, конечно же, он отказался от предложенной возможности остаться в шарашке, а в дальнейшем, возможно, и досрочного освобождения. Яконов, узнавший о выборе Нержина, был в гневе и сказал: «Математика! – и артикуляция… вы поменяли пищу богов на чечевичную похлёбку». И как только Глеб покинул его кабинет, написал в настольном блокноте: «Нержина − списать» [1, С.61].

Далее было предложение Рубина, работавшего над новой наукой фоноскопией, который весь был охвачен работой и не мог себе представить человека, который мог бы отказаться от столь удачного места. Но Нержина это уже не интересовало. Рубин не унимался: «Ну, а досрочка тебе нужна? В случае успеха – добротная досрочка, чистый паспорт. А и без всякого успеха – упрочишь свое положение на шарашке, незаменимый специалист!»[1, С.349].

Уже второй раз за сутки Нержину предлагали спасение. И уже второй раз оно его не радовало. Он твердо и категорично отвергает любое сотрудничество с «палачами».

За свое неповиновение Нержину пришлось тяжело поплатиться, вечером того же дня его ожидал этап. А «этап – это такая роковая грань в жизни арестанта, как в жизни солдата – ранение. И как ранение может быть лёгким и тяжелым, излечимым или смертельным, так и этап может быть близким или далёким, развлечением или смертью»[1, С.732].

«Преодолев все искушения, он покидает привилегированный «первый круг» лагерного ада» [15 ], и теперь может попасть в более страшные круги ГУЛАГовского ада.

Очень важной особенностью переезда заключенных из одной тюрьмы в другую являлось то, что их перевозили в машинах, идентичных продуктовым. И даже расписывали так же «Хлеб Pain Brot Bread или Мясо Viande Fleisch Meat» [1, С.755]. Нержин, садясь в машину, прочитал Meat.

Заключение

В своей исследовательской работе я определила понятия «выбор», «нравственность» при помощи специальной литературы, понятие «нравственный выбор» я не нашла ни в одном философском словаре, и поэтому попыталась вывести его сама. Проанализировав произведения русских классиков, я поняла, что Солженицын продолжает традиции русской литературы. Также я рассмотрела героев романа Солженицына «В круге первом»: их жизнь на шарашке и до неё, и то, как они совершают свой нравственный выбор.

Мне кажется, что произведения А.И. Солженицына никогда не потеряют актуальности, потому что хочется верить в его честных и искренних героев. Даже в тюрьме лучшие герои писателя остались свободными, потому что сумели найти свободу в своей душе. Их свобода не зависит от внешних факторов или начальства. Лишенные всех материальных благ и даже семьи, они нашли в своей душе силы на борьбу с системой, которая так ломала всю их жизнь. Думаю, главное, что хотел донести до нас Солженицын − это то, что борьба за правду не терпит компромиссов. А выбор каким бы сложным он ни был, нужно делать, исходя из своих нравственных убеждений.

Список литературы

1. В круге первом: Роман/ Солженицын А.И. – М.: Худож. лит., 1990. – 766с.

2. Словарь философских понятий и терминов/ Г.М.Левин. – СПБГУТД, 1999г. – 33с.

3. Словарь философских терминов/ Л.Н. Голубева – Елец: ЕГУ им. И.А.Бунина, 2001. – 171с.

4. Словарь философских терминов/ Научная редакция прфессора В.Г.Кузнецова. – М.: ИНФРА-М, 2005. – XVI, 731с. – ( Библиотека словарей “Инфра-М”).

5. Творчество А. Солженицына: учебное пособие (2-е издание)/ А.В. Урманов – М.Флинта: Наука. 2004г. – 236с.

6. Философский словарь/Под. ред. И.Т. Фролова – 4-е издание – М.: Политиздат, 1980.- 444с.

7. Философский словарь/ Гуревич П.С. – М.: Олимп; ООО «Издательство АСТ», 1997.– 320с.

8. Философский словарь Владимира Соловьева/Ростов Н/д: Изд. «Феникс» 1997г. – 464с.

9. Философский словарь: Пер. с франц./ Дидье Жюлиа – М.: Междунар. Отношения, 2000. – 544с.

10.Философский словарь: Основан Г.Шмидтом – 22-е новое, переработ. изд. Под ред. Г. Шишкоффа/Пер. с нем./Общ. ред. В.А.Малинина – М.: Республика, 2003. – 575с.

11.Философский словарь/ Под общ. ред. проф., докт. философских наук Ященко А.П. – Ростов Н/д: «Феникс», 2004. – 560с. (серия «словари»).

12.Философский энциклопедический словарь/ Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. – М.: Инфра-М, 1997.- 576с.

13.Философский энциклопедический словарь/ Редкол.: С.С. Аверинцев, Э.А. Араб-Оглы, Л.Ф. Ильичев и др. – 2-е изд. – М.: Сов. энциклопедия, 1989.– 815с.

14.Феномен А.И. Солженицына: новый взгляд: (к 80-тию со дня рождения)/ П.Е. Спиваковский – М.: Инион, 1998 – 156с.

15.Шухов и др.: модели поведения человека в лагерном мире/ К.Г. Краснов − Л.: Сов.писатель, 1984г. − 48с.

16.http://www.echo.msk.ru/programs/exit/41742/index.phtml

17.http://www.ng.kz/gazeta/205/authors/?002

18.http://www.rg.ru/solzhenicyn-pisma.html

19.http://www.svobodanews.ru/articlete.aspx?exactdate=20060204203130547

20.Торжество духа: о романе А.Солженицына «В круге первом»//Л. Келер − М.: Инфра-М, 2003.- 71-86с.

21.Гессен С.И. Основы педагогики. Введение в прикладную философию. / Отв. ред. и сост. П.В. Алексеев. – М.: Школа-пресс, 1995.- 448с.